| Меню сайта |
 | |
 |
| Категории раздела |
| |
|
| Мини-чат |
|
|
|
| Наш опрос |
| |
|
| Статистика |
|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
| Форма входа |
| |
|
|
 |  |  |
 | Главная » 2010 » Июль » 5 » 5 ноября 2003 года
|
Когда мне пришли "мять" матку, я еще не могла открыть глаза или говорить, но убедилась, что насчет адской боли не обманывали, - это действительно ОЧЕНЬ больно.Ну-с... закончим повестование о дне Левкиного рождения
[more=хто не боится, а вопчем-то ничего страшного]
Еще 4-го были собраны и отправлены домой сумки с вещами, которыми я уже успела обрасти за 4 недели пребывания в отделении паталогии беременных. Чайник, книги, фрукты-овощи и прочие радости уехали в многочисленных пакетах на последнем вечернем свидании с родными. Все сидели убитые и печальные, в глазах чуть только не стояли слёзы, а я же вроде как уже отплакалась и набоялась накануне. Просидела я со своими в больничном коридоре не меньше часа, к сожалению так и не увидев папу, который приехал позже всех, и его не пропустили ко мне. Ему я помахала рукой, когда Костя, мама и сестра выходили. Папа тоже махнул мне рукой через всю толпу, что стояла в приемном. Типа "Но пасаран, дочка!"
Ну и я тоже - "Амигос, аньос!"
Было немного грустно, хотя всё уже было готово - венные катетеры и нитки "Викрил" лежали в кармане, деньги на анестезию были заныканы, да и бригаду первоклассных хирургов папа уже пробил по своим знакомым.
Из вещей остался минимум - мыльно-рыльные принадлежности, включая бритву (которая потом пригодилась), пардон, туалетная бумага, полотенце, мобильник, бутылочка питьевой воды и стаканчик с ложкой и вилкой. Вроде всё.
На ночь медсестра выдала "плановым" (на кесарево) диФчонкам по хитрой таблеточке. Даже название помню - сибазон. Это чтобы спали ночью, а не нервно грызли ногти. Особенность её в том, что как выпьешь таблетку, так сразу в коечку и на бочок, а вот если еще побродить хочешь, то потом хрен уснешь - антисонный эффект получается.
Ужинать я уже не ужинала, а на ночь так уже и пить особо нельзя, а мне вот как стукнуло - ХОЧУ ГАЗИРОВКИ! Ну просто мама мия какая-то! Пошла с кружкой по отделению в одиннадцатом часу ночи клянчить запрещенной газированной воды. Как и положено, нашла её после часа поисков у одной-единственной беременной. Посмотри-ка, какие все правильные - газировки ни у кого нет! Нахлебалась прямо в коридоре. Пью жадно, а девчонка мне подливает и так участливо говорит: "Если еще захочешь, утром приходи, я налью!" А я устало, сквозь, пардон, отрыжку, ответствую, что это навряд ли, так как утром меня спустят вниз и располосуют на британский флаг. Она очень удивилась, краем глаза вежливо сравнив размеры наших животов (у неё можно было, как на подоконнике, цветы в горшочках расставлять, у меня же под халатом по-хитрому спрятанного Левкина было почти не видать), поохала, на том мы и распрощались. Напоследок она мне еще плеснула в стакан водички.
Не знаю, сибазон ли помог, но спала я хорошо.
Пятого, встав на шестичасовое (в смысле в 6 утра) взвешивание и замер давления, больше уж не ложилась. Проводила вниз девчонку, которая шла первой на кесарево (я была второй), походила по отделению, полюбовалась на себя, еще беременную, в зеркало, тайком в туалете посмотрела на свой, еще не порезанный живот, и потопала в палату мысленно успокаивать Леву, который в отличие от меня очень переживал, стучал изнутри и высовывал голову в районе моего солнечного сплетения, чем здорово беспокоил меня. За эти два дня, со второй половины 3-го ноября до утра 5-го, он, как потом оказалось, успел в своих волнениях устроить на своей шее двойное обвитие пуповиной (3-го в три часа дня я делала фотографию на память на УЗИ, и там никакого обвития не было). Потом пришли мои приятельницы по отделению и уселись в палате, устроив посиделки на дорожку. Довольно много народу в палате было, надо сказать. Поговорили о том, о сем, о всяких нейтральностях и договорились, чтобы мои вещи (халат и сорочку), в которых я спущусь вниз, и которые позже отнесут обратно в палату, передали вечерком моим родным. И вот в начале десятого за мной зашла медсестра...
Я собрала пакеты (один с вещами, другой для халата и сорочки) и потопала на пост. Девчонки устроили настоящее прощание Славянки: кто обнимал меня, кто крестил на дорожку, кто рыдал у меня на плече. Было приятно, что и говорить :)
Спустились с медсестрой вниз, протопали через приемный покой (было забавно смотреть на тех, кто еще только поступал, тогда как я уже шла на роды), зашли в родильное отделение, где налево был операционная, а направо - родильный зал, повернули направо (я заглянула в родзал, там у родильного стола стояло несколько человек, как поняла, акушерка, врач и пара-тройка интернов. Криков вроде не было) и дотопали наконец до "подготовляльной" комнаты. Там меня живо разоблачили, выдав на замену моему милому халатику распашонку от кутюр, записали в журнальчик ("Елена такая-то - планов.к/с"), по-доброму посмеялись над моими несколько скованными движениями, когда я запихивала свои одежды в пакет для отправки в палату ("у тебя не халат, а шуба настоящая!") и, велев захватить бритву, повели, пардон, брить-клизмить. Вот для чего нужно брать с собой бритву - когда я гордо сказала, что сама себя побрила накануне во всех святых местах (по душевой только клочья мяса летали), медсестра меня спросила: "Ну а живот тоже побрила?" Тут я обломалась, т.к. о том, что для операции нужно и весь легчайший пушок с пузика убрать, я не подумала. Медсестра, побрив "рабочую область" и готовя клизму, ласково сказала мне: "Ну и где еще тебя и побреют, и почистят, и помоют, всё с песнями-прибаутками, да еще и бесплатно?" Я только поежилась. Как оказалось, не зря, т.к. с наконечником клизмы мне не повезло. Судя по ощущениям, он был толстым, пластмассовым, да еще и с зазубринами, по крайней мере я даже пищала от боли, и ввести эту штуку удалось только с третьего раза :( После этого испытания меня отправили погулять ("чтобы ну ОЧЕНЬ захотелось"), захотелось уже через 3 минуты, и я с благословением и с телефоном отправилась в маленькое, но уютное помещение ("и сиди там минут 20, поняла? а потом помой всё за собой, лады?"). Оттуда я вроде бы и вещала в свой последний раз в той жизни, что была ДО...
Позже моясь в душевой, слышала, как в коридоре волновались "Мы уже все собрались посмотреть, а где же та женщина?" Искали меня. Накануне меня уже предупредили, что на моё кесарево придут все свободные врачи. Всем интересно вживую посмотреть на аномалию развития матки, а не слышать об этом из учебников и лекций по гинекологии.
Первая подготовка к операции закончилась, и меня отправили на посиделки в предродовую. Там было холодно и неуютно. Три кровати с панцирными сетками, на которых лежали матрас с клеенкой и одеяло. Я постелила на клеенку край одеяла и уселась, укутавшись в него же. Зашла суровая медсестра и сказала, что уж лучше принесет мне пеленочку ("А то еще водами зальете одеяло!"). Спорить, что воды у меня не отойдут, я не стала и покорно пересела на пеленочку, от которой попе теплее не было. Забежала медсестра, как я потом узнала из ПИТа, и унесла мои вещи ("В скорости ждем у нас!"), и мы остались с Левкой одни. Нам было холодно, волнительно и как-то странно. Всё-таки скоро увидим друг друга, и всё-таки нас еще впереди ожидают сложности, неизбежные из-за недоношенности...
Мне было интересно посмотреть на кровати, с которых по слухам в схватках женщины срывали дужки и гнули прутья. Дужки были и впрямь дополнительно закреплены, а некоторых прутьев, действительно, не было. Кто-то еще, говорили, ползал по палате под кроватями, но это фиг проверишь.
Только к нам завели миленькую маленькую девушку, сноху какого-то шишкаря, которой только что проколи пузырь, как за мной зашла операционная сестра. Мы успели только обменяться пожеланиями удачи и разошлись, как в море корабли.
Прошла я в распашонке от кутюр и единственной моей вещи - в кожаных шлепках обратным путем, справа налево, мимо родзала в оперблок. Там меня снова разоблачили, выдав заместо распашонки какого-то невероятного цвета от прожаривания в автоклавах хламиду, состоящую из одних вырезов и незаштопанных разрезов. Переодевалась я при открытых дверях чуть ли не в коридоре, хотя, как и следовало ожидать никому это было не интересно. Таких Венер Милосских, видимо, у них уже много побывало. Строгая молодая сестра велела мне улечься на каталку (фуф, слава Богу, на металл были наброшены особо_обработанные тряпки), одела мне на ноги бахилы, на голову же пикантную шапочку. Я вся в ожидании, когда же будут вставлять операционный мочевой катетер (процедура болезненная и очень неприятная), немного расслабилась, когда медсестра попросила согнуть ноги в коленях. Мне подумалось, что она будет обрабатывать святые места йодом или еще чем, и оттого так предательски больно было, когда она воткнула мне этот самый долбанный катетер. Ну блин, предупредить можно же было! А надо сказать, что операционный катетер побольше обычного будет, да и вообще вся эта конструкция со шлангами, которые крепятся к ноге, довольно неудобна. На этой каталке меня повезли (кажется, вперед ногами :)) в операционную.Ну а там красотища - всё блестит, всё сверкает, эта жуткая лампа над столом, белые стены, белый потолок... Как меня и предупреждали девчонки, с каталки на операционный стол надо переползать самостоятельно. Учитывая, что из одного места у тебя торчит катетер, можно представить, что это перемещение не были простым в исполнении.
Вот я и на "рабочем месте", которое формой напоминает крест. Обзор к сожалению небольшой. Справа видно на стене часы (время 10.40), под ними столик с лампой. Спрашиваю, то ли это место, где будут осматривать ребенка, отвечают, что это именно то место. Слева стоит высокий аппарат, показывающий ЧСС, то бишь пульс, и еще много чего (это для анестезиолога). Где-то за головой слышен знакомый голос (вроде бы заведующая ОПБ, которая должна меня оперировать), но, изо всех сил вглядевшись, вижу только Бабайку в белом с занавешенным лицом. Оперсестры по-живенькому стали меня привызывать к столу - ноги к самому столу, руки к крестовинам. Одна одела мне на левую руку прищепочку для замера ЧСС, другая стала моим заботливо запасенным венным катетером терзать мою несчастную правую руку (шрамик от запоротой за время беременности вены до сих пор со мной). Тем катетеры и хороши, что хоть и толстоваты (под возраст и пол свои размеры катетеров со своей пропускной способностью), но их вставляют раз и надолго, тогда как без них иглы в вены вгоняют так часто (анестезия, антибиотики и многие прочие препараты, что потом будут ставить в реанимации), что руки превращаются в сплошной синяк. Катетер закрепили, пустили капельницу с физраствором для поддержания давления в ходе операции, т.к. после введения анестезии давление резко падает. Кто-то подошел и замерил на моей левой руке давление. Спросил, какое обычно, ответила, что 90 на 60. Сейчас же получилось, что 130 на 80. Я улыбнулась и спросила, что это же естественно в данной ситуации, этот кто-то ответил "Конечно, ты же волнуешься!"
Надо сказать, что мочевой катетер меня очень смущал, точнее смущало то, что из него по трубочкам в баночку лилось. Я вся зажималась, пытаясь проконтролировать, чтобы ни одна капля из меня в эту баночку не попала. Крепилась-крепилась и решила всё-таки спросить у медсестры, капает ли кое-что из этого катетера. Та ответила, что конечно же капает, и я решила расслабиться, коли от меня тут ничего не зависит.
На том приготовления вроде как завершились. Люди ходили по операционной, а я всё лежала и лежала, слушая, как в коридоре разве что только билеты не продают на просмотр моих внутренностей. Кто-то жаловался, что ему не хватило халата для вхождения в операционную, а я всё лежала, и меня не резали. Оказалось, что все ждали второго хирурга - заведующую родзалом, которую срочно вызвали на сложные роды.
Пришел анестезиолог, поздоровался со мной, сказал, что будет всё время рядом с моей головой, и всё будет пучком. Я развлекалась тем, что следила по прибору за своим ЧСС. 60-70 ударов в минуту, бах - 80-85, я начинаю дышать медленно, медитативно, и пульс снижается снова до 60. Уж и не знаю, сколько так я убивала время. И вот ровно в 11 раздался топот копыт, и в операционную влетела второй хирург. Тут же всё закипело: одна медсестра живо начала заливать мой живот йодом (струйка йода выжгла мне дорожку на груди), другая быстро установила на мне ширмочку (это чтобы я не подглядывала, видимо), хирурги стали по обе стороны от меня и подняли вверх руки, а анестезиолог распорядился, чтобы в капельницу пустили анестезию (блин, не помню название препарата). Он наклонился ко мне и сказал, что через несколько секунд у меня закружится голова, и я засну. Я спросила, когда проснусь, он ответил, что буду еще на столе, на что получил "Ну уж, спасибо, не надо!" Хирурги склонились надо мной, я быстро посмотрела на аппарат с ЧСС, увидела, что пульс подобрался к 110, подумала, что это неудивительно. Анестезиолог напомнил мне, что он будет всё время рядом, и что препарат уже пустили. Я уставилась взглядом в лампу, решив следить и запоминать всё ощущения, и постараться засечь момент ухода в сон. Глаза начали разъезжаться, я снова собирала их в кучу, а они снова разбегались, в голове крутилась лишь одна мысль - только бы не начали резать, пока я не заснула, только бы не начали! Я боялась проснуться во время операции или, что в момент интубирования сознание еще будет работать. Все эти сборы с мыслями показались вечностью, но на деле прошло меньше 10 секунд.
Анестезиолог не обманул, когда сказал, что подобрал максимально щадящий препарат, который не дает галлюцинаций: казалось, что я только моргнула, а пришла в себя уже в ПИТе, точнее первой в сознание вошла сильная тянущая боль в животе, потом мои собственные постанывания. Слышав ранее про то, как нелепо себя ведут люди, отходящие от наркоза, как кричат и брыкаются женщины, которым врач после операции щупает через заштопанный живот матку (это обязательная процедура, чтобы оценить, как сокращается матка, и усилить выброс крови и всякой бяки из неё, чтобы не было застоя), я сразу настраивалась на максимальное владение собой, понимая, что можно настроить подсознание на героизм. Когда мне пришли "мять" матку, я еще не могла открыть глаза или говорить, но убедилась, что насчет адской боли не обманывали, - это действительно ОЧЕНЬ больно. Кричать было нельзя, поэтому я просто постонала. Сразу же лужа крови, в которой я лежала, пополнилась еще одной нехилой порцией, которая мощным потоком ливанула из меня. Первое время к дерьмовым ощущениям добавлялся еще сильный холод от мешка со льдом, который лежал на том же многострадальном животе. Я слышала, как хрипло кричала где-то рядом девчонка, которую оперировали первой, как её успокаивали медсестра и Аленка, которую кесарили накануне; чувствовала, как мне поменяли капельницу, как сменили окровавленную тряпку между ног; удивилась тому, что кровать, на которой я лежала была какой-то узкой, короткой, жесткой и в ногах не было спинки. Хотелось повернуться набок, но любое движение отдавалось сильной болью. С трудом затолкав руку под лед, я заодно осторожно ощупала живот - какой там всё-таки разрез, там было много бинтов, но в районе пупка и чуть ниже никакого шва не наблюдалось. Живот был практически впалым, и пупок снова "спрятался в домике", тогда как еще несколько часов назад вполне заметно выпячивался вперед. Оставалось еще дождаться неонатолога и своего хирурга, чтобы узнать, что же у меня внутри было, ну и что в итоге осталось (не исключалась вероятность того, что мне могли удалить матку). Внутри всё болело, но было отчетливое ощущение, что там теперь никто не живет. Это было как-то странно - никто не стучит, не икает, не подставляет головку под мою руку...
Я попыталась открыть глаза, тут же рядом материализовался неонатолог и отбарабанил мне, что мой мальчик (всё-таки мальчик, врачи перед операцией не были уверены, т.к. с 20 недель Лева тщательно прятал все свои достоинства) родился в 11.08 на 6-й минуте операции (это вообще-то долго), что сейчас он находится в детском ПИТе, состояние его не очень, но я это должна понимать, т.к. это всё следствие его недоношенности и бла-бла-бла. Я его понимала не очень четко, почти не видела, помню, что он мне сказал, чтобы кто-то из родственников сдал кровь и принес донорскую справку для детского отделения, и чтобы я подписала согласие на прививку от гепатита В. Кивнув головой, я закрыла глаза. Неонатолог убежал, а питовская медсестра передала мне телефон из пакета с моими вещами, стоявшего справа от кровати на стуле. Я корявыми руками включила его и набрала текст, что уже пришла в себя, разослала его по всем заинтересованным адресатам и благополучно срубилась.
Поспать мне удалось недолго - понеслись сообщения и звонки. Родные, друзья, знакомые, мало знакомые - казалось, что телефон лопнет от того многоголосья, что неслось из динамика. Кто звонил - половину не помню, смотрела потом в памяти телефона. Скоро пришла Валентина Яковлевна, заведующая ОПБ, которая оперировала меня. Мы мило побеседовали, она, заранее извинившись, снова помяла мне живот (я, стиснув зубы, вжалась в простыни и потерпела), ответила на мои вопросы о том, что там у меня внутри, "Всё тебе оставили, как есть, а детали я тебе попозже всё подробно расскажу", сказала, что Левыча доставали так долго потому, что : 1. Его попа была не в самом низу, заправленная в шейку, как надо, а находилась почти под селезенкой, соответственно пришлось потрудиться, чтобы подтянуть его через разрез внизу живота.
2. При извлечении обнаружилось двойное обвитие пуповиной на шее, и с этим тоже пришлось поработать.
Она сказала мне, чтобы я не особо пугалась, слушая педиатров, т.к. теперь уже всё будет хорошо - Лева родился на удивление крупным (2650г против ожидавшихся 2кг), конечно были небольшие трудности с дыханием, но все были к этому готовы, и всё обошлось. Впереди нас ожидает второй этап, а потом после лечения мы наконец отправимся домой.
Под конец врач извинилась передо мной, за то, что в ПИТе из-за экстренных операций не нашлось для меня кровати, и я лежу на кушетке (так вот, оказывается, что это было!), пообещала, что из ПИТа меня потом переведут в одноместную (платную) палату (в которую я в итоге попала только за полтора дня до выписки) и упорхнула. Следом притопал анестезиолог, дабы проверить моё состояние, мы тоже мило побалакали, и когда я спросила его, оправдалось ли любопытство всех врачей, желавших посмотреть на меня изнутри, его глаза жадно блеснули, и он взахлеб начал мне рассказывать, что и как у меня там рассполагается, для наглядности пальцем рисуя на стене надо мной. Потом убежал и он, и снова пришел педиатр, точнее пришла. Она обрисовала картину Левиного состояния, опять-таки сделав упор, что я не должна сильно переживать, так как все были готовы к этим трудностям благодаря плановости операции. Потом ушла и она, и мы с девчонками остались одни. Аленка сказала мне, что я не орала, а просто постанывала, когда меня осматривали или шевелили, а Бумбарашка (та, что шла на кесарево передо мной) порыдала и попищала будь здоров. Сказала еще и то, что, когда меня перекладывали с каталки на кушетку, из-за большой разницы в высоте меня с размаху стукнули о кафельную плитку. Я в общем-то не обиделась :) Помня о том, что надо стараться как можно больше двигаться, старательно поворачивалась на узкой кушетке, стукаясь коленками о стену и скрипя зубами.
Я теперь уже полностью вышла из-под наркоза, но была сильная усталость и слабость, поэтому я засыпала на раз-два, просыпаясь только на ощупываниях и сменах капельниц. Привозили на кормление детей - у Аленки была девочка, у Бумбарашки мальчик. Не привозили мне (но я не дергалась, а копила силы, чтобы попытаться вечером (как мне сказали, посещения детского ПИТа были с 21 до 22 часов) самой сходить к Леве) и еще одной женщине, которая всё время молчала и на время кормления уходила из палаты. Как я позже узнала, её привезли на скорой с отслойкой плаценты, но было уже поздно - ребенок (недоношенный мальчик весом около 2-х кг) уже умер, и даже пришлось из-за сильнейшего кровотечения удалить ей матку. В соседней палате была еще одна девушка с такой же бедой - ей перелили чуть ли не 5л крови, кровь для неё сдавали даже врачи, и в реанимации она провела неделю, лишившись в 20 лет и ребенка (тоже мальчик весом в 850 грамм), и возможности вновь когда-нибудь забеременеть. Вот так... Именно из-за сильной угрозы отслойки плаценты или разрыва матки нас с Левой и раскесарили раньше времени, побоявшись оставить на ноябрьские праздники на попечение дежурных врачей.
Вечером к нам снова зашла питовская медсестра (милейший человек, ухаживала за нами как родная мама) и быстро убрала с меня покрывало. Я сразу сжалась и жалобно спросила: "Опять мять живот будете?" Она засмеялась и успокоила меня, что нет, просто пришло время для вечернего туалета. Она шутила и мыла нас, голеньких, беспомощных и окровавленных, а мы смеялись сквозь слезы от боли в порезанном животе. У девчонок першили и болели поцарапанные интубационными трубками горла, у меня же всё было чисто, и я ни разу не кхекнула. Потом медсестра сказала, что сейчас нам с Бумбарашиком обязательно надо будет сходить по-маленькому, и предложила на выбор утку или катетер. Бумбараш выбрала утку, я же объявила, что сама сейчас встану и пойду до туалета. Объявила и тут же обломалась, попытавшись встать - удалось поднять только голову и торс, оперевшись о локти. Медсестра посмеялась надо мной и поставила под меня утку. Очень тяжело, знаете ли, ощущать себя растением. Моральная сторона беспомощности давила меня и не давала сосредоточиться на выполнении такого простого задания, к тому же я лежала голышом "парадной частью" прямо к открытым дверям, за которыми гулял народ, и это тоже как-то добавляло неловкости. По просьбе меня накрыли простынкой, но теперь мешал неудобный наклон туловища. Я для пущего эффекта попросила включить кран с водой, медсестра сделала и это и со словами "Ох, ну и артистка же веселая мне попалась! Мадам, даю тебе 10 минут, а потом катетер!" удалилась, дабы мне сосредоточиться. 10 минут мы с Бумбарашкой честно пыхтели, но так и не справились, и по нашу душу принесли катетеры. Я очень боялась этой процедуры, помня об ужасающем операционном аналоге, но в этот раз всё прошло очень быстро и безболезненно, к тому же меня предупредили ("Приготовься, сейчас будет чуточку больно!"). Казалось, моему организму этого условного сигнала только и не хватало - полилось и из катетера, и вокруг катетера, в общем медсестра снова от души позабавилась и призналась, что видит такое впервые (подобное повторилось еще и на утро, когда она приходила часов в 5 с кучей пробирок, чтобы сделать забор анализов. Надо сказать, что бакпосев из попы - жутко экстремальная вещь - я увидела кремлевские звезды, лежа на боку на своей долбанной кушетке :)). Часов в 8 вечера я решила порепетировать вставание и хождение, т.к. всё еще верила в то, что смогу самолично сходить к Леве наверх (я лежала на 1м этаже, а детский ПИТ был на 2м в самом конце). Попросила медсестру мне помочь со вставанием, та дала мне свой локоть, и я крепко держась за него, потихоньку села, паралелльно спустив на пол ноги. Тут-то и вылез еще один минус моего нахождения на кушетке - из-за высокого роста и приличной длины ног, бедро при сидении было не параллельно полу, а шло вверх, оттого создавалось дополнительное давление на живот, что прибавляло болевых ощущений. К тому же возникло ощущение, что сейчас шов разойдется, т.к. там стало всё немилосердно жечь и ныть, и я наклонилась назад, оперевшись на стену. Посидела малость, спросила у медсестры, сходит ли она со мной в детское отделение, она ответила, что нет (сходила бы, конечно, но она видела, что я не дойду), тогда я попыталась подняться, но в мою голову тут же залетел реактивный самолет и начал там шуметь и летать туда-сюда. Я с ойканьем повалилась обратно, обливаясь холодным потом, а мимо меня проковыляла Бумбараш, которой подняться-таки удалось (как оказалось, у неё еще действовал наркоз, оттого она и смогла встать, на следущий день Бумбараш смогла подняться только к обеду, утром же ей это не удалось, и она долго ныла про то, как ей больно).
Убедившись, что встать мне еще слабо, я решила отлежаться пока (в 6 утра я вполне спокойно встала и ходила по палате, а в 8 сходила на сдачу крови, тогда как Бумабарашке брали прямо в постели). Мне всё так же звонили. Выяснилось, что мои родные и друзья семьи уже вообще никакие, на ногах остались только моя сестра и Костя, а мама так вообще - до 11.20, когда им позвонил знакомый врач и сказал о результатах операции (меня еще только начали зашивать), мама пила корвалол, а после чуть ли не впервые в жизни хряпнула водки, ну и в итоге ей было хуже всех. В течение последующих трех дней мама питалась святым духом, как и я, время от времени попивая только кисель.
Вскоре нам опять поставили хрен знает какой по счету укол с обезболивающим и с антибиотиком, и мы уснули.
Так закончился тот непростой для нас с Левой день.
LI 3.9.25
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 685 |
Добавил: equisk
| Рейтинг: 0.0/0 |
|  |
 |  |
 |  |  |
|
| Поиск |
| |
|
| Календарь |
| |
|
| Архив записей |
| |
|
|
